Черно-белый центон

[flying_bear]

Несовместимо с жизнью - волноваться,
Живя в предгорье трусов и трусих.
Есть многое на свете, друг Гораций
(Или Вергилий - путаю я их),

Что и не снилось трусам и трусихам.
И что теперь - себя дырявить, да?
Мол, все, кранты, не поминайте лихом,
Не проносите ложку мимо рта,

Держите выше стяг млекопитанья,
Чтоб пышным цветом цвел метаболизм,
И чтоб без этих вот - "Мне скушно, Ваня",
И чтобы без слабительных и клизм

Здоровый дух в здоровой был скотине,
Чтоб кобылица, и чтоб вечный бой,
Чтоб каждый, как папанинец на льдине,
Являл и прославлял бы все собой?

Он, прозорливый, отвечал на это:
Мы все - белок и прочий инвентарь.
Не вытирайте ноги об поэта:
Пускай он тварь, но Божья все же тварь.

Нет, не сводим поэт к пищеваренью:
Стальных машин в нем дышит интеграл,
И, с кем ни протекли б его боренья,
Он супостату задницу б надрал.

Зачем стреляться, вешаться, травиться?
Помрем и так - зачем зря тратить яд?
И, если третья молвила девица -
То и родит, как надо, всех подряд.

Жизнь процветет мышонком и лягушкой,
Про прочее зверье не говоря,
И Пушкин поработает Царь-Пушкой -
Ему не в лом для батюшки царя,

И взвоет Валаамова ослица
Про жизнь в надежде славы и добра,
И расхотят поэты застрелиться,
А захотят они кричать "Ура!"