Записки Летучего/Летающего Медведя

Баскервильская собака
По ДевОнширу гуляла
И однажды на болоте
Сэра Генри напугала.

А еще она украла
Молодого спаниеля,
Только косточки остались
Ох, у дуба, ох, у ели.

Морду фосфором намажет,
Перчатки - на лапах,
Вид ужасный, вой ужасный,
И запах, и запах.

Весь ДевОншир перепуган,
Как стемнеет, на болота
Чтоб пойти и прогуляться,
Не найдется идиота.

В доме заперся сэр Генри,
На завтрак - овсянка,
Никого не принимает,
И пьянка, и пьянка.

Шерлок Холмс убил собаку,
Из нагана прямо в морду,
Хорошо теперь живется
Недопуганому лорду.

Он гуляет, где захочет,
Не боится быть сожратым,
На кольце брульянт сверкает
Преогромнейшим каратом.

Рассказал нам доктор Ватсон,
Что порок уже наказан,
Нынче фосфор, мирный атом,
Чинно светит циферблатом.

Дверинец, где томятся двери
В неволе - кухня, туалет,
Ну, шкаф еще (в шкафу скелет).
При деле все, по крайней мере.

А двери дикие, лихие -
Врата Иного, Дверь в Стене,
Увидишь, разве что, во сне.
Капризны, дерзки, как стихии,

Под мирозданием туннели,
Переносить они умели,
Где бездны, кущи, купола,

Где львы, тельцы, орлы и люди,
Где все, что было и что будет,
И где печаль уже светла.

Мы все изменимся, но не умрем,
И нас обнимет небо янтарем,
Густеющей смолой дерев Эдема,

Все, что хранить пристало, сохраня
В сетях уже не страшного огня -
А как его боялись в темноте мы.

Но из того, что входит в естество,
Не сможет сохраниться ничего.

Не свет, слепящий в синей вышине,
Над пальмами и белыми домами,
Чреватый гневом, Божьими громами
И душами в бушующем огне,

Но свет неяркий, чистый Божьей Славы
В вечернем небе слабою звездой,
И лошади над темною водой
Не торопясь покусывают травы.

Для леммингов не нужен крысолов.
У них в душе пронзительный мотив
Звучит все громче, смыслом наградив,
И вот из всех заброшенных углов,

Из всех щелей, туннелей, городов,
Внезапно опостылевших квартир,
Нося простую шкурку, как мундир,
А ритм все четче, четче - будь-готов.

Они идут, покрыла землю плоть,
Они растут духовно над собой,
А звук гремит архангельской трубой,
Которую уже не побороть,

Не заглушить, в себя вобрать, нести,
Мотив в костях, и в нервах, и в хребте,
И вот к последней подошли черте
И растеклись по Млечному Пути.

Вот это - город после нашей эры,
Фанера, жесть и битое стекло.
Уже давно случилось, что могло,
Металлолом собрали пионеры
И выросли. Потом их всех сожгло,
Но кто-то выжил все же (полумеры!).
Добро, как может, победило зло,
Всем всыпали по первое число,
Но после, наущением Венеры,
Народонаселенье подросло.
Ну, в общем, зря боялись маловеры
И нытики. Ну, в общем, пронесло.
Конечно, состоянье атмосферы
Здесь не ахти, и с мясом тяжело,
Но днем светло, а ночью крысы серы,
И жизнь идет, и на душе тепло.

http://ivanov-petrov.livejournal.com/2041697.html

Пришедший из другого исторического периода
Сначала произносит слова и предложения,
Звучащие, как бессмысленный лепет идиота.
Потом понимает - так не выйти из окружения
Фактов, неисчислимых, как в Бразилии дон-Педро,
Да и просто не выжить в неподходящей среде.
Человек разумный обычно не мочится против ветра
И, по возможности, не пишет вилами на воде.
Он даже и слова милует, как скотов бессловесных,
И не посылает в пустыню, где горячий песок.
Постепенно он учится подделываться под местных
И не соблазняться веревкой или пулей в висок.
http://flying-bear.livejournal.com/2313894.html

Нас всех утопят, как котят,
По новым данным.
Коровы внаглую пердят,
Пердят метаном.

А это парниковый газ,
Не хрень простая.
Зальет и Альпы, и Кавказ,
Как льды растают.

Нас ждет убийственный финал,
Повсюду море.
Содом того б не пожелал
Своей Гоморре.

Конец всей жизни на Земле,
Никто не вечен.
Тушите свечи на столе,
Тушите свечи.

И угль, пылающий огнем,
И жало мудрое, до кучи,
Стальной хребет, на всякий случай -
Так позаботились о нем.

Пророк, мыслитель и герой,
Он жжет, как лазером, глаголом.
Как короля увидит голым,
Так тут же рявкнет: "Срам прикрой!".

Он убедителен, как гроб.
С ним, как с удавом, шутки плохи.
Раскроет пасть - и бандарлоги,
Места занять получше чтоб,

В утробу лезут, как в кино,
Изжоги для и несварений.
Предвестьем льгот приходит гений,
А получается говно.