Пьяцца Арджентина

Век расшатался. Век сошел с ума.
Одни стерилизованные кошки
Достоинство блюдут, хотя б немножко,
Собою населяя форумА,

Или какую там еще холеру.
Руины, в общем. Заросли колонн,
Поставленных давать отпор, заслон,
Иль укреплявших истинную веру.

Теперь тут делать нечего коту.
Вылизывать прилежно пустоту,
Простершуюся там, где были муди?

Иль, может, об империях скорбя,
Воображать Тиберием себя?
Коты, они, вообще-то, тоже люди.

Величие

Прекрасный человек был Гоголь, Николай Васильевич. Видели бы вы, какой памятник ему поставили в Риме, на вилле Боргезе. Фу ты, пропасть, что за памятник! из белого-белого мрамора (не проверял, честно сказать, точно мрамор ли, но надеюсь, что не гипс - Гоголь все-таки, не хухры-мухры), а на пьедестале надпись: только, мол, живя в Риме, я и могу думать о России. Ах, как я Вас понимаю, Николай Васильевич. Гулял по парку, смотрел на памятники и старался не думать о России. А оно все думалось... думалось... думалось... Ничего не поделаешь - Рим. Лишь огромным напряжением воли удержался от того, чтобы написать "Мертвые души". Да и вообще, честно сказать, ничего там не написал. Но зато и не как Китс. И не как Джордано Бруно. И не как Юлий Цезарь, в конце концов.

Главное в нашем деле - вовремя смыться.