***

От Севильи до Гренады
В тихом сумраке ночей
Бродят Лейбница монады,
Бродит Разум, что ничей.

Андрогины похудели
На платоновых пирах.
Только тот достигнет цели,
Кто не знает слова "страх".

Прет хоть чучело, хоть тушка
Попугаем за бугор.
Выпьем с горя, где же кружка?
Спрячь, Раскольников, топор.

Мир дворцам, война народам
(Или все наоборот).
Станет чистым кислородом
Человек, когда помрет.

Ходит-бродит в Интернете
Призрак Гамлета-отца.
Снова эти ваши Сети
Притащили мертвеца.

Буря матом небо кроет,
На холмы спустилась мгла.
Расскажи, Яга, герою,
Где кощеева игла.

Расскажи-ка без истерик,
Без хватания за грудь.
Нахер нам турецкий берег?
Обойдемся как-нибудь.

У алжирского у дея
Шишка, мать его итить.
Прилетала к нам Медея,
Чтобы всех омолодить.

Встань, герой! Пора в атаку,
Хоть Тезей ты, хоть Язон.
Придержи свою собаку,
Чтоб не срала на газон.

Никакой, ващще, культуры.
Где Невтоны? Не видать.
Видно, нет такой микстуры,
Чтобы хряп - и благодать.

Пишут письма Дед-Морозу,
Основателю Орла.
Пишут вирши, пишут прозу,
Раскалились добела.

Гром гремит, бушуют страсти.
Нет у нас другой Земли.
Скажешь будущему: здрасте
И услышишь: отвали.

С детства мечтал применить по делу метод Винера-Хопфа

Edge Plasmons in Two-Component Electron Liquids in the Presence of Pseudomagnetic Fields
Alessandro Principi, Mikhail I. Katsnelson, and Giovanni Vignale
Phys. Rev. Lett. 117, 196803 – Published 4 November 2016

Препринт в архиве

Назидательное стихотворение о многогранности человеческой натуры (из старого)

Услышь мой зов! Пощады, Люцифер!
(Кристофер Марло. Трагическая история доктора Фауста)

Тут случай был, давно, за рубежом:
Поэту засадили в глаз ножом.
А мог Шекспиром стать, вот что обидно.

По службе в глаз ножом, не по злобе:
Служил голубчик в тамошней ГБ
И где-нибудь проштрафился, как видно.

А ведь умел бумагу он марать.
В Джеймс Бонда бы не пробовал играть,
Не стал в расцвете дней бы жалкой тенью.

Урок жесток - да только все не впрок.
Широк бывает человек, широк.
Особенно в эпоху Возрожденья.

Р. Киплинг (перевод К. Симонова)

Неважный мир господь для нас скропал.
Тот, кто прошел насквозь солдатский ад
И добровольно "без вести пропал",
Не беспокойтесь, не придет назад.

Газеты врали вам средь бела дня,
Что мы погибли смертью храбрецов.
Некрологи в газетах - болтовня,
Нам это лучше знать, в конце концов.

Врачи приходят после воронья,
Когда не разберешь, где рот, где нос.
И только форма рваная моя
Им может сделать на меня донос.

Но я ее заставлю промолчать.
Потом лопаты землю заскребут,
И где-то снова можно жизнь начать,
Когда тебя заочно погребут.

Мы будем в джунглях ждать до темноты,
Пока на перекличке подтвердят,
Что мы убиты, стало быть, чисты;
Потом пойдем куда глаза глядят.

Мы снова сможем девочек любить,
Могилы наши зарастут травой,
И траурные марши, так и быть,
Наш смертный грех покроют с головой.

Причины дезертирства без труда
Поймет солдат. Для нас они честны.
А что до ваших мнений, господа,
Нам ваши мненья, право, не нужны.

(интересный пример, когда интерференция текста как такового и репутаций автора и переводчика производит новый смысл)