Записки Летучего/Летающего Медведя

мой лучший друг манул
а может быть сервал
кого-то он куснул
а может быть порвал

ах котики коты
ах милые друзья
со смертью вы на ты
на ты с котами я

горящий тигр во мгле
рычащий лев во тьме
почти парад алле
раз пишем два в уме

футляры для когтей
мурчалка мягкий мех
от мяса и костей
избавить нас не грех

шуршащий шаг судьбы
пахучий зев утрат
котам мы не рабы
так в чем там сила брат

Приходим с напарником в захудалый городишко.
Босс сказал - глянуть, что да как, был сигнал,
И меры принять, но не усердствовать слишком,
Все, как обычно - пришел, увидел, напинал.

Адресок у нас был. Человек там жил почтенный,
По мере возможностей, уклонявшийся от зла.
Если все прочие станут такими, постепенно,
То и не придется сжигать городишки дотла.

Лучше не уподобляться, которые "смерть пидарасам",
Хотя, конечно, трудно ангелу верить в прогресс.
Сколько волка ни корми человеческим мясом,
Он все равно смотрит в свой долбаный лес.

Только успел хозяин выставить водку и разносолы,
Смотрим - толпа во дворе, с арматурой, целая рать,
И ну выражать жгучий интерес к проблемам пола,
А на всякое там гостеприимство им типа насрать.

И что примечательно - на каждого с половым интересом
Не меньше десятка, кого просто заводит, что все заодно.
Можно, конечно, именно это и называть прогрессом.
Слово за слово, вот уже и камни полетели в окно.

Оказалось, у ангелов тоже бывают нервные срывы.
Пришлось сообщить о проблеме в конструкторский отдел.
Хозяин гостеприимный и дочки его остались живы,
Остальные... У нас даже нет того, на чем я их вертел.

Редкая птица долетит до середины Днепра.
Там, на середине, этих редких птиц уже до хера.
А вот по краям остались одни вороны да воробьи.
Ну, ничего, зато все свои.

Не счесть героев гражданской войны в реке Урал.
А кто не там, тот в Ангаре, как некий адмирал.
Море отдаст своих мертвых, а реки, видимо, хрен.
Ну, ничего, мы ждем перемен.

Утопили золото в Рейне, ценный цветной металл.
Вот рыбам подфартило. А ты хер у рыбки видал?
В Валгалле гулянки, пьянки и драки с грустным концом.
Ну, ничего, главное - быть молодцом.

Тут задумаешься - Нил, Амазонка или вообще Лимпопо.
Впрочем, и там время от времени могут сделать бобо.
Ходят самые разные слухи - что на завтрак ест крокодил.
Ну, ничего, не сожрут. А и сожрут - big deal!

Утопла Атлантида. Невезуха.
А ведь брала за яйца всех вообще.
Такие были, прям, титаны духа.
И вдруг облом. На выход, без вещей.

Не поделили что-то там с богами.
Устроили какой-то кавардак
С дорогами, а, может, с дураками -
Теперь уже не выяснить никак.

Смешались в кучу люди, осьминоги,
Когда пришла Великая Волна.
Бывают очень мстительными боги,
К примеру, если их послали на.

Мораль сей басни... Можно без морали.
"Ксанф, выпей море"? Это не мораль.
Какую Атлантиду, блин, просрали.
Как говорят французы - нох айн маль.

Несовместимо с жизнью - волноваться,
Живя в предгорье трусов и трусих.
Есть многое на свете, друг Гораций
(Или Вергилий - путаю я их),

Что и не снилось трусам и трусихам.
И что теперь - себя дырявить, да?
Мол, все, кранты, не поминайте лихом,
Не проносите ложку мимо рта,

Держите выше стяг млекопитанья,
Чтоб пышным цветом цвел метаболизм,
И чтоб без этих вот - "Мне скушно, Ваня",
И чтобы без слабительных и клизм

Здоровый дух в здоровой был скотине,
Чтоб кобылица, и чтоб вечный бой,
Чтоб каждый, как папанинец на льдине,
Являл и прославлял бы все собой?

Он, прозорливый, отвечал на это:
Мы все - белок и прочий инвентарь.
Не вытирайте ноги об поэта:
Пускай он тварь, но Божья все же тварь.

Нет, не сводим поэт к пищеваренью:
Стальных машин в нем дышит интеграл,
И, с кем ни протекли б его боренья,
Он супостату задницу б надрал.

Зачем стреляться, вешаться, травиться?
Помрем и так - зачем зря тратить яд?
И, если третья молвила девица -
То и родит, как надо, всех подряд.

Жизнь процветет мышонком и лягушкой,
Про прочее зверье не говоря,
И Пушкин поработает Царь-Пушкой -
Ему не в лом для батюшки царя,

И взвоет Валаамова ослица
Про жизнь в надежде славы и добра,
И расхотят поэты застрелиться,
А захотят они кричать "Ура!"

Не поднимая морды из салата,
Пока седлают Всадники Коней...
А я-то что? Нет в мире виноватых.
И оттого оно еще больней.

Жизнь удалась. Не Канты, чай, не лохи.
Икра на морде, звездный свет вдали.
В салате лучше, чем в чертополохе.
И корабельным клином журавли

В Туманность Андромеды, там теплее.
Ближайшая приличная весна.
Как говорил покойный Менделеев:
Бездымный порох требует страна,

Так нахер элементов все таблицы.
Хотя вот хлор - полезный будет газ.
Мелькают морды... лица... морды... лица...
А. Это Кони. Заждались мы вас.

Приходит ангел в Вавилон.
Он как в посудной лавке слон.
Взмахнет крылом - ломает стены.
Так наступают перемены.
Он не нарочно, не со зла,
Но у него свои дела.
Нацелен в души взор орлиный,
Не видит мир камней и глины.
Не для того ему глаза.
А прочим ясно, как слеза,
Что это гады-демократы
Взрывают наши зиккураты,
Что дело движется к войне.
Он ищет жемчуг в глубине,
Что кроется под каждым телом,
И стены рушит между делом.
Ну, что ж. Пошел на брата брат.
Наполнен трупами Евфрат.
Где стол был яств - одна разруха.
Кто не сияет в мире духа,
Не представляет интерес
Для спецпосланника небес.

Вот так сидишь себе в уютнейшей кофейне:
Творожный штрудель, кофе, дивный вид в окно.
Ну, скажем, в Дрездене, к примеру, или в Вене.
Не слушай нытиков - "в Италии темно"...

Зато: в Испании безоблачное небо,
А где-то много-много диких обезьян,
У деда выросла огромнейшая репа,
И сладко спит в маньчжурских сопках гаолян.

Сотри случайные черты, не будь занудой,
И ты увидишь: мир, как штрудель, ням-ням-ням.
Садись за стол, ножом и вилкою орудуй,
Неприхотливым будь всегда к трудам и дням.

Мы все - одна семья, и классная команда!
Тут вопли, ор, галдеж, смятение, облом:
Бомбят Нью-Йорк, - кричат, - убили Фердинанда,
Два странных странника пришли вчера в Содом.

В Час Пик явилась дама пик,
А в Час Быка явился бык
И сразу начал быковать,
Загнавши даму под* кровать.

А в Час Беды пришла беда
И поселилась навсегда.
Часы сломались, кончен бал,
Поскольку караул устал,

А без него плясать чего.
Теперь навечно статус кво.
Урчит в быке портвейн Агдам.
А дама... Нынче не до дам.

_________
*Вариант для привлечения интереса: на.

Ты чей? Вот я почти ничей,
Как вол, исполненный очей,
Как лев в гербах и кот в мешке,
Как ужас в тихом городке,
Как с неба склон и с дуба лист,
Как загулявший футболист,
Забивший гол, куда нельзя,
Как, извиваясь и скользя,
Уходит мысль во тьму беды,
Как морж, когда растают льды,
Как слон в посудной лавке, как
Однажды лебедь, щука, рак,
Как Черепаха под Землей,
Как роза, пожранная тлей,
Как чеховский вишневый сад,
Как нам Фортуна кажет зад.
Все низачем и ни о чем,
Хоть делай морду кирпичем,
Хоть сдайся власти и греху,
Сменявши смысл на чепуху.
Пора вставать, да только влом.
И жизнь, пожратая жерлом,
Глагол времен, металла звон...
Так, кто тут лишний? Выйди вон.
А Млечный путь течет рекой,
Смывая волю и покой.
Сосет малютка Геркулес,
Как клоп, раздулся Мелкий Бес,
В ночи кричит ночной Бабай,
Где хек был яств, теперь минтай,
Куда, Мещерский? - Что куда?
Горит, горит моя звезда.
Четверг настал. Четверг Дождя.
Промокла статуя вождя
И что-то жалобно бубнит.
Трещит и крошится гранит.
Дрожит и плавится металл.
Труба играет. Час настал.
Алеют Запад и Восток.
Уходит Разум в свой чертог.
Мы больше нафиг не нужны.
Спокойной ночи, пацаны.